В большинстве случаев мигрантов, стремящихся к поиску лучшей жизни в Европе, спасают военные корабли или катера береговой охраны Италии и других европейских стран, либо суда, зафрахтованные НКО. Последние выступают добровольными пособниками торговцев людьми, то есть современных пиратов Варварского берега, чей безнравственный бизнес уже приближается по доходности к торговле оружием и наркотиками. Вместо того, чтобы помимо собственной воли продолжать усугублять миграцию, Евросоюз должен помочь африканским странам создавать рабочие места у себя дома.
ship
© AP
Став на днях свидетелем интервью Марин Ле Пен телеканалу France24, я подметил значительную перемену в тоне и содержании вопросов, которые лидеру «Национального союза» (до 1 июня этого года - «Национальный фронт») задавали двое французских тележурналистов. По сравнению с периодом президентской кампании апреля-мая 2017 года, когда её забрасывали жёсткими, а то и враждебными вопросами, нынешние интервьюеры были настроены на дружеский лад, вели себя учтиво и старались создавать тёплую атмосферу.

Почти весь разговор крутился вокруг двух взаимосвязанных тем - Европы и миграции, по которым год назад Марин Ле Пэн и Эммануэль Макрон, тогда ещё кандидаты на пост президента Франции, выступили с диаметрально противоположными мнениями.

В то время политической, деловой и медийной элитам страны удалось довольно легко убедить большинство французских избирателей отдать предпочтение Макрону. Конечно, следует признать, что в тонкостях экономики и финансов бывший банкир и министр экономики Макрон разбирался гораздо лучше своего оппонента. Однако, если год назад, несмотря на начало процедуры выхода Великобритании из ЕС и приход Трампа в Белый дом, многие французы считали взгляды Марин Ле Пен на Европу и миграцию чуть ли не экстремистскими, сродни тем, о которых приличные люди предпочитают не говорить, на этот раз, когда лидер главной «популистской» партии Франции излагала свои взгляды на весьма чувствительные (и не только для французов) вопросы, журналисты лишь кивали головами. Так что же с тех пор изменилось?

Хотя большинство европейцев по-прежнему озабочено скорее экономическими и социальными проблемами (безработица, неравенство, социальное обеспечение), в их среде растёт обеспокоенность по поводу неконтролируемой миграции. В четверг, 21 июня, отвечая на вопросы газеты Le Figaro, 87% процентов читателей выразили сомнение в том, что ЕС сумеет урегулировать нынешний миграционный кризис, и лишь 13% заявили, что верят в способность Брюсселя справиться с этой проблемой, тем более что приближается саммит Евросоюза (28−29 июня), где этот вопрос планируется обсудить в качестве одного из пунктов повестки дня.

Буквально за несколько дней до этого судно «Водолей» (The Aquarius), зафрахтованное двумя европейскими НКО - «SOS Средиземное море» (SOS Méditerranée) и «Врачи без границ» (Médecins sans Frontièrs) - доставило в испанский порт Валенсию 630 мигрантов из стран Африки. Новое коалиционное правительство Италии и Мальта отказали судну в праве захода в свои порты. В тоже время Италия приняла меньшее количество мигрантов, спасённых двумя итальянскими кораблями (катером береговой охраны и кораблём ВМС) в море у берегов Ливии, откуда они отправились в своё опасное путешествие к Европе, Земле обетованной. Все они заплатили как минимум 3000 евро торговцам людьми, которые доставляют молодых (преимущественно) людей из Нигерии, Кот д'Ивуара, Гвинеи и других африканских стран на побережье Ливии, где их сажают в лодку, малопригодную для мореплавания, тянут на буксире 12 морских миль (за пределы территориальных вод Ливии), и оставляют там дрейфовать. После этого контрабандисты посылают по радио сигнал SOS с географическими координатами судёнышка. В большинстве случаев, хотя и не всегда, мигрантов, подвергающих свою жизнь опасности, спасают военные корабли или катера береговой охраны Италии и других европейских стран, либо суда, зафрахтованные НКО. Последние выступают добровольными пособниками торговцев людьми, то есть современных пиратов Варварского берега, чей безнравственный бизнес уже приближается по доходности к торговле оружием и наркотиками.

Такой бизнес имеет катастрофические последствия не только для африканских стран, но и для Европы, не говоря уже о судьбе тех тысяч несчастных, которых поглощает пучина Средиземного моря. Так как в поисках лучшей доли в Европе свою родину в основном покидают молодые и предприимчивые люди (это не беженцы из зон конфликтов в Сирии или Йемене), африканские страны теряют потенциальных работников, которые могли бы потратить свои 3000 евро (большие деньги для Африки) на то, чтобы завести собственное дело, обрабатывать землю, разводить скот, учить детей, и так далее. А Евросоюз, вместо того, чтобы помимо собственной воли подталкивать экономических мигрантов к поиску лучшей жизни в Европе, может и должен помочь африканским странам создавать рабочие места у себя дома. К этому же стремятся политические лидеры африканских стран.

Хотя во времена экономического бума многие западноевропейские страны поощряли миграцию (Германия, например, с начала 60-х годов прошлого века завозила турецких рабочих) для обеспечения притока рабочей силы и многие мигранты в принимающих странах достигли выдающихся успехов в различных областях, трудности с их интеграцией в местные сообщества до сих пор не устранены. В некоторых крупных городах Европы возникли гетто, населённые почти исключительно мигрантами из мусульманских стран (примером может служить район Моленбек в Брюсселе, где проживают в основном марокканские мигранты).

Впрочем, главная проблема гетто в европейских городах состоит не в том, что порой там находят убежище террористы и часть безработных молодых людей (и женщин) приобщаются к радикализму под влиянием джихадистской идеологии. Большинство мигрантов, в том числе мусульман, не являются экстремистами, и лишь единицы становятся террористами, хотя после поражения в Сирии ДАИШ[2] - благодаря, главным образом, усилиям России - в Западную Европу, Россию, Китай и другие страны начали возвращаться закалённые в боях джихадисты. Главная проблема состоит в том, что неконтролируемая массовая миграция, являющаяся следствием и составной частью глобализации, усиливает кризис идентичности в Европе. Новые миграционные потоки пополняют более ранние, хотя и те, кто прибыл прежде, в европейские страны интегрироваться так не смогли. Вина за неудачу отчасти лежит на европейских политических элитах, опасавшихся, как бы их не обвинили в проведении политики ассимиляции, хотя сейчас уже ясно, что интеграции без определённой степени ассимиляции не бывает.

Миграционный кризис накладывается на изначально существовавшие, но до недавних пор скрытые, противоречия между либерализмом и демократией, и их усугубляет. Либерализм и демократия всегда находятся друг с другом в диалектическом противоречии, обращение с которым требует осторожности и умения, иначе случится беда. Именно это и происходит сейчас в ряде западных стран. Хотя либеральные идеи преобладают в среде европейских элит, демократические ценности сейчас зачастую выражаются популистскими партиями и движениями. В своей недавно опубликованной книге «Дорога куда-то»[2] британский писатель Дэвид Гудхарт проводит различие между теми европейцами, которых он называет «гдеугодновцы», и теми, кто, по его мнению, являются «гдетовцами». Если люди из первой категории (20−25% населения на Западе и менее - в остальном мире) принадлежат к элите, которая извлекла пользу из глобализации и чувствует себя как дома, где бы она ни была на этой планете, то большинство населения (свыше 50% на Западе) ощущает необходимость поддерживать прочные связи со своей страной, её историей, традициями и языком. Естественно, к этой категории принадлежат не только те, кто считает себя обделёнными глобализацией. Многие интеллигентные и успешные люди, знающие несколько языков, с большим почтением относятся к своим религиозным, этническим и культурным корням и являются патриотами стран, в которых они родились. Бенедикт Андерсон не так уж и неправ, называя нации «воображаемыми сообществами»[3], учитывая роль, которую всегда играли в национальном строительстве исторические мифы и целенаправленные усилия политических лидеров по созданию нации из различных сообществ. Однако существует нечто более ощутимое и даже первобытное, без чего нации не могут возникнуть и никогда не возникнут. Общая история, культурные и религиозные традиции, общий язык и даже территориальная близость суть те факторы, которые сыграли свою роль в формировании наций. Сегодня, спустя десятилетия, всё больше европейцев, боясь оказаться чужаками в собственных странах, занимаются поиском своих исторических корней.

Глобализация и нынешнее миграционное половодье как одно из её проявлений усугубляют кризис Европейского союза, в котором те, кто могут быть где угодно, не понимают тех, кто хотят быть где-то. Те, кто могут быть где угодно, а они преобладают в политике, экономике и СМИ, ведут себя по отношению к тем, кого они считают чернью, под стать либеральным самодержцам.

Недавно французский философ Бернар-Анри Леви в своём показанном в Лондоне спектакле одного актера Last Exit Before Brexit (Последний выход перед Brexit) обвинил популистов в том, что те путают демократию с демагогией, а народ с толпой (plèbe). До этого Хиллари Клинтон назвала сторонников Трампа неудачниками и невеждами. За столь близорукое агрессивное поведение придётся заплатить высокую политическую цену.

Европе не выйти невредимой из нынешнего кризиса, если не будет устранено противоречие между желанием европейских народов «быть где-то» (чувствовать себя дома во Франции, Германии, Италии, Эстонии, Венгрии) и стремлением транснациональных элит пребывать «где угодно». Намеченное на 28−29 июня заседание Европейского совета, где в числе прочих важных тем будет обсуждаться и проблема миграции, станет испытанием способности европейских лидеров дать ответ на крупнейший современный вызов старому континенту.

Сноски

[1] Запрещена в РФ.

[2]D. Goodhart, The Road to Somewhere: The New Tribes Shaping British Politics, Penguin, 2017.

[3]B. Anderson, Imagined Communities: Reflections on the Origin and Spread of Nationalism, Verso, 1983.