В США треть тинейджеров уже не читают книги для удовольствия. В 2016-м только 2 % десятиклассников говорили, что они почти каждый день читают газету, и только 16 % двенадцатиклассников почти каждый день читали книгу. Число двенадцатиклассников, которые не читают из удовольствия, увеличилось в три раза со времени семидесятых. Падает и потребление телевидения и кино: 13 % восьмиклассников смотрели телевидение пять и более часов в 2016-м, в то время как в девяностые их было 22 %. Зато 54 % испуганы тем, что проводят много времени со смартфонами. Девочки также считают, что они слишком много сидят в соцмедиа, а мальчики - за видеоиграми. То есть они понимают свое поведение как неправильное, но ничего не могут с этим поделать.
Это чтение по Америке. Что происходит в Украине? Разные годы, опросы и фирмы дают разные данные, порой противоречащие друг другу. Правда, все это данные в основном по чтению взрослых:
- 2017 год: 43,5 % читают каждый день или почти каждый день;
- 2017 год: 43 % читали, 51 % не читали ни одной книги;
- 2014 год: 42 % опрошенных украинцев рассказали, что за прошедший год не прочли ни одной книги объемом более ста страниц. В России таких 46 %, в Великобритании - 34 %, а в США всего 19 %, говорят авторы исследования. 12 % опрошенных сказали, что вообще не читают никаких текстов - не только книг, но и газет, журналов или новостей в интернете;
- 2014 год: не читают 42 % (см. также тут).
Что же случилось? Книга перестала быть интересной? Она не дает того результата (эмоционального? информационного?), который бы оправдывал затраченные на нее часы? Ведь уже на наших глазах появилась тенденция в науке, когда статус монографии упал, поскольку в ней нет ничего нового. Все уже было напечатано в статьях. А до статей были еще и препринты, вот только там и остается свежая научная информация. Кстати, научные журналы также начинают размещать в сети статьи, которые еще не вышли, а только готовятся к выходу в очередном номере журнала. То есть скорость и новизна «сломали» потребность в научной книге, ведь написать и издать ее - процесс длительный, за время которого информация устаревает. Достаточно иметь конкурирующий с книгой свежий препринт, чтобы удовлетворить любопытство.
Но более важным нам представляется иное. Человек стал, если можно так выразиться, интеллектуально проще. Сегодня высшее образование - это скорее диплом, а не знания. И тому есть множество причин. Во-первых, плохо преподают. Во-вторых, преподают не то, что действительно необходимо. В-третьих, знания меняются так быстро, что на будущем рабочем месте понадобятся уже иные знания, а не те, который сейчас преподаются. Считается, что технические знания меняются с такой скоростью, что на дипломе должен стоять срок годности, как на кефире. Американцы как-то думали, чему учить высших офицеров, ведь все устаревает очень быстро. И единственное, что пришло в голову, - это учить адаптации.
Есть и чисто экономическая причина. У американцев рабочих профессий, голосовавших за Трампа, нет желания идти учиться, поскольку деньги, потраченные на учебу, как они считают, не окупятся в дальнейшей жизни. То есть учебу своих детей могут позволить себе только обеспеченные люди.
Современные объемы информации не привлекают, а отталкивают потребителя, если она идет к нему не в «разжеванном» виде. Под последним мы понимаем броский заголовок, фотографии, известные имена, призванные выполнить роль «крючка», за который удастся зацепить внимание.
Иная информация не нужна человеку еще и потому, что он уже живет в своем виртуальном мире и внешние для него проблемы не столь интересны. Исключением становятся только выборы, когда избирателя стараются достать из его «норки» и активизировать. Американские политики во время избирательных президентских кампаний стали разговаривать с простым человеком на темы миграции, мусульман, афроамериканцев. Даже вакцинацию удалось политизировать, рассказав, что элита получает иные вакцины. Получился разговор на повышенных тонах, переводящий человека в возбужденное эмоциональное состояние. А в таком состоянии он принимает другие решения, чем когда он спокоен и рассудителен. Человек с митинга голосует по-другому, чем человек из дома.
Если мы посмотрим, что искали украинцы в Википедии, например, в июле 2018 года (а это и есть реальные интересы, а не те, которые нам предлагают считать таковыми в соцопросах), то в топ-30 окажутся чемпионат мира по футболу, боксер Усик и разные зарубежные фильмы. Это и есть отражение забот нашего коллективного разума. И значимость этой информации для строительства нашего будущего близка к нулевой.
Книга, как видим, уходит на второй план, что бы по этому поводу оптимистичного ни провозглашалось. Собственно говоря, тот же тип вытеснения происходит и с традиционными медиа. Все было бы хорошо, но параллельные процессы показывают, что среднее IQ в мире ежегодно падает, как и число выдаваемых патентов с 1990-х годов уменьшается. То есть мозги нужны, и книги, как оказалось, их ковали лучше, чем это делают соцмедиа. Книги, по сути, были такой концентрированной мудростью, а соцмедиа если и оперируют мудростью, то в очень разбросанном, дисперсном виде.
Однако элита, по крайней мере техническая, смотрит на мир по-другому. Во-первых, в Кремниевой долине выросла нужда в специалистах по социальным наукам. Во-вторых, сами технические гуру воспитывают своих детей вне всяких гаджетов. В ряде стран гаджеты, смартфоны изгоняются из средних школ. Исследования показывают, что уровень внимания школьника рассеивается, даже когда смартфон не используется, а просто лежит рядом. Вероятно, по этой причине Финляндия и Франция запретили смартфоны в школе.
У Борхеса есть интересное высказывание, выделяющее книгу из всего остального: «Говорят об исчезновении книги; я считаю, что это невозможно. Скажут: какая разница между книгой и газетой, книгой и пластинкой? Разница в том, что газету мы читаем, чтобы забыть, пластинку мы слушаем также, чтобы забыть. В них есть что-то механическое и легкомысленное. Книга читается, чтобы ее помнить».
Перечитайте еще раз последнее предложение. «Помнить» говорит о том, что в книге была долговременная информация, работающая и сегодня, и завтра. Соцсети как источник условной мудрости работают исключительно на короткие дистанции. Через минуту нас будет интересовать что-то другое. Это чем-то напоминает ребенка, который не может долго заниматься одним делом. Соцсети сделали из нас информационных детей, которым все время надо менять игрушки.
Правда, Борхес говорит это в контексте священных книг и произведений великих писателей, к тому же еще и в доинтернетные времена. Но по сути интернет не добавил нам великих произведений, наши мозги заполонили тексты-однодневки. Они таковы не только потому, что порождаются их авторами без особых усилий, а еще и потому, что завтра на их место приходят другие, такие же удобные для употребления, как растворимый кофе. Это тексты фастфуда, предназначенные для быстрого употребления.
Это вроде бы печальная картина. Но в то же время есть и позитивная, когда достижения современной науки используются для анализа и продвижения культурной продукции. Правда, все это в сферах, где есть четкие коммерческие цели.
Вся сфера big data, приведшая к возникновению соответствующей науки по ее обработке, вовсе не текстовая. Это число лайков в Фейсбуке, или количество пьющих мужчин и женщин в Дании, или употребление определенных эмоциональных слов в соцмедиа... Это лавина цифр, для понимания которых еще надо найти логику. А в книге уже заложена своя логика.
Книга имеет ограниченное число возможных сюжетов, например, в Массачусетском технологическом институте на базе методов анализа big data их увидели только шесть (см. тут и тут). Но потом они обрастают «мясом», наполняясь персонажами с разнообразными человеческими характеристиками. Кстати, эти же методы привели к алгоритму бестселлера (см. тут, а также работу: Archer J. a.o.The Bestseller Code: Anatomy of the Blockbuster Novel. - New York, 2016). Авторы тут же открыли консультационную фирму, поскольку их алгоритм давал предсказание, попадет ли текст в список бестселлеров «Нью-Йорк Таймс», с точностью восьмидесяти процентов (см тут, тут и тут). Их работу в печати даже назвали «бестселлерометром», как они пишут в своей книге.
В этом же направлении идет Стенфордская литературная лаборатория, первые работы которой появились в 2011 году (см тут и тут).
Здесь печатался и один из авторов книги «Код бестселлера». Кстати, точно такие работы, даже более интенсивные из-за большего финансирования этого рынка, идут в сфере такого же квантификативного анализа кино. Однако кроме сюжета громадную роль для финансового успеха играют «звезды», которые будут задействованы.
Напоследок вернемся к значимости книги, поскольку она пересиливает любой наступающий негатив. Следует выделить несколько принципиальных позитивных умений, которые несет книга:
- обучает эмпатии, пониманию других людей и реакциям на их действия,
- раскрывает, как бы «взламывая» зоны мышления, которые обычно закрыты, что особенно касается чтения фантастики,
- увеличивает интеллектуальный потенциал человека.
Вулф также говорит о глубоком чтении, куда кроме понимания входит и способность рассуждать, критиковать и другие ментальные операции (см. работу: Wolf M. a.o. The Importance of Deep Reading, а также тут и тут). Эксперту на них нужны доли секунды, а ребенку - годы, чтобы их развить. Дигитальная культура противоречит им своим акцентом на немедленности, информационной перегрузке, когнитивным умениям, обеспечивающим скорость, чем мешает как чтению, так и мышлению.
В пользу книги также говорят исследования нейропсихологов. Среди негатива дигитального чтения называют несколько факторов. Например, чтение с экрана не может адекватно восстановить тактильные ощущения, имеющиеся в случае чтения бумажной книги, сложнее реализовать навигацию большой по объему книги. При таком чтении быстрее истощаются ментальные ресурсы и хуже восстанавливается в памяти прочитанное. Кстати, в противовес тому, что писала Вулф - и для китайских иероглифов, и для алфавитных языков при чтении работают те же зоны мозга (см. тут). Возможно, такое расхождение возникло потому, что в этой работе она анализировала два параметра: распознавание знака и движение руки при его написании.
Бесконечные потоки информации преследуют современного человека, не давая ему возможности расслабиться ни на секунду. Исследование «беловоротничковых» работников США, Китая, Южной Африки, Великобритании и Австралии показало: более половины своего рабочего дня они получают информацию и работают с ней, но не используют ее в своей непосредственной работе. Они признаются, что достигают своих пределов, после чего не могут адаптироваться к такому избытку информации.
Фантаст Нил Гейман рассказал, что строители частных тюрем, а им тоже надо знать свое будущее, планируют свой бизнес на базе простого алгоритма, отталкивающегося от числа 10-11-летних, которые не читают книг для удовольствия. И еще один факт: китайцы хорошо работают по готовым планам, но у них плохо с воображением. Они направили делегацию в Apple, в Microsoft, в Google, чтобы работающие там рассказали о себе. Оказалось, что все они читали в детстве фантастику, и в результате Китай запустил издание фантастики у себя в стране, хотя до этого власть относилась к ней прохладно.
То есть чтение не просто тренирует мозги, а создает и новые умения, причем закладывает их с детства. Фэнтези, сменившее фантастику, выстроено более под развлекательность, а не под развитие. Как, кстати, это произошло и с основными продуктами визуальной цивилизации - телесериалами и видеоиграми, в отличие от книги - основного продукта прошлой вербальной цивилизации. Из этого видно, как человек постепенно теряет способность концентрировать свое внимание. По этой причине, например, Британия пытается в школах переводить предметы в игровую форму, сделав это уже для десяти процентов предметов. Новый человек, как видим, требует более трепетного отношения к себе.
Вербальная цивилизация также создала книгу по правилам массовой культуры, где развлекательность была на первом месте. Но для основного массива книг развлекательность стояла на втором месте, а на первом были знания. Индустриализация и оборона как два основных «заказчика» типа человека XX столетия продиктовали цель в виде знаний. Это же делала и холодная война, которая была войной идеологической, войной идей. Человек XXI столетия расслаблен и управляется развлекательностью. Он все более любит свое правительство за то, что оно дает ему новые телесериалы и видеоигры.
Массовая культура заменяет стране пропаганду. Чем лучше развита в стране массовая культура, тем ею легче управлять, поскольку все сидят у экранов, а не ходят по улице с протестами. Страна с сильной массовой культурой захватывает с ее помощью другие страны. Недаром ЦРУ спонсировало выставки американской абстрактной живописи по всему миру. СССР проиграл США именно в поле массовой культуры: западная культура, как и быт, легко победили советские. Приоритет советской высокой культуры не смог никак помочь, поскольку высокая культура всегда более элитарной, а тут речь идет о том, что каждый бы хотел подержать в своей руке.
Переслегин писал по поводу открытия музея братьев Стругацких: «Во время холодной войны у нас был один мир будущего, у них - другой. Сейчас у нас тоже вроде есть противостояние, но вопрос: а что же мы делим? Они говорят - впереди глобальное рыночное будущее, мы говорим - впереди глобальное рыночное будущее, и получается, что мы делим деньги. Но если за будущее можно многое потерять, вплоть до своей жизни, то за деньги мне, например, совершенно неохота ее терять. Возникает вопрос: наше отставание по отношению к Западу - конечно, технологическое, но я отношусь к этому спокойно, - технологии всегда можно украсть, не удастся украсть - можно купить, нельзя купить - можно, на худой конец, даже самим сделать. Есть инфраструктурное отставание, но не факт, что в ближайшем будущем мы будем так уж зависеть от инфраструктуры в сегодняшнем понимании. А вот отставание в концепциях - это очень важно. С 80-х годов ХХ столетия американцы создали как минимум две сильные концепции - концепцию (по счастью, уже покойную) устойчивого развития и конца истории, и концепцию технологической сингулярности - тоже не бог весть что, но это было два новых шага. Мы же за это время потеряли модель Ефремова - Стругацких и не сделали ничего нового».
Здесь фантастика предстает уже как способ проектирования будущего, который ничем не отличается от научного и не менее важен. Сегодняшнее постсоветское пространство не задумывается над тем, какое будущее оно строит.
Книга в современном мире оказалась не столько трудной для чтения, как ненужной. У человека, перегруженного информацией, нет нужды в книге. Она действительно не дает ему ничего нового в плане фактической информации. Но художественная книга ценилась не за факты, а за социализацию, эмоции, за косвенное обучение взаимодействию с другими людьми. Красная Шапочка, нарушая правило не говорить с чужими, приносит беду в свой дом. Еще шесть тысяч лет назад была найдена форма передачи информации в виде сказок (см тут, тут, тут, тути тут).
Они обладали и развлекательностью, и информативностью, которая могла модифицировать поведение в нужную сторону. Сказки несут более древние представления наших предков, чем античность или христианство. И сказки, кстати, подсказывают ученым, что праиндоевропейский язык зародился не на территории современной Турции у неолитических фермеров девять тысяч лет назад, а в украинских степях, поскольку герой «кузнец» мог появиться только тут, где жили скотоводы и умели работать с металлом, то есть уже в бронзовом веке шесть тысяч лет назад. Кстати, наиболее авторитетный среди американских естественников журнал Science тоже часто делает отсылки на украинские степи, когда говорит о месте возникновения праиндоевропейского языка.
Мы сталкиваемся сегодня с новой трансформацией процессов чтения. Современные студенты активно уходят от чтения классической литературы XIX и XX веков, поскольку им тяжело читать длинные тексты, которые к тому же являются и более сложными. Вулф считает, что нас должно беспокоить не их «когнитивное нетерпение», а «потенциальная неспособность большого числа студентов читать с уровнем критического анализа, достаточного для понимания сложности мыслей и аргументов, которые есть в более продвинутых текстах». Это нечто похожее на разницу в восприятии высокой и массовой культуры. Массовую культуру может воспринять каждый, а для восприятия высокой культуры необходимо определенное обучение.
Сегодня пришел новый тип чтения - «скольжение» (см. работы: Liu Z. Paper to Digital. Documents in the Information Age. - Westport - London, 2008; Liu Z. Reading behavior in the digital environment: Changes in reading behavior over the past ten years // Journal of Documentationю - 2005. - Vol 61. - N 6). После первого предложения человек пробегает текст глазами, не оставляя времени на глубокое чтение. Реально люди сегодня тратят на чтение больше времени, что связано как с информационным взрывом, так и с дигитальными технологиями. При этом подчеркивается, что до 1800 года люди читали интенсивно, у них было две-три книги, которые они многократно перечитывали. После люди стали читать экстенсивно - много книг и более поверхностно. Кстати, об этом же феномене чтения / перечитывания в свое время писал и Лотман.
Чтение с экрана характеризуется скольжением, поиском ключевых слов, одноразовостью и нелинейностью, а также отсутствием устойчивого внимания. Исчезает также глубокое и концентрированное чтение. То есть как в XIX веке люди стали читать более поверхностно, так и в XXI веке углубленное чтение вновь потерпело поражение.
Эдмудсон, посвятивший много работ изучению чтения, задает вопрос: «Мы, гуманитарии, спрашиваем себя, а нас спрашивает все общество. Что мы можем дать студентам такого, что профессора экономики или бизнес администрирования дать не могут? Что мы предоставляем как индивиды в наших аудиториях, чего не могут дать компьютеризированные курсы?».
И это он говорит на не очень приятном фоне. Япония и Австралия резко сокращают программы по социальным и гуманитарным наукам в своих государственных университетах, вплоть до закрытия таких программ. Сегодня им нужно только то, что может дать быстрый вклад в экономику.
Будущее приближается быстрее, чем мы думаем. Мир неумолимо движется к перекрестку, на котором произойдет смена правил игры. Сильные страны пытаются сформулировать эти правила под себя. Остальным придется подчиниться вне зависимости от их желания.
Будущее хорошо строят те, кто читал в детстве книги о будущем, поскольку они уже готовы к нему. У Хаксли есть хорошая фраза: «Не стоит становиться взрослым, не прочитав всех детских книг».
Комментарии читателей
на нашу рассылку