Я подумал, что для первой статьи моего нового информационного бюллетеня Substack подошла бы тема, которая является пикантной и, возможно, спорной. Но мы ещё вернёмся к этому. Сначала небольшое вступление. Политическая понерология — это наука, изучающая политическое зло. Она была создана д-ром Анджеем Лобачевским и описана в его книге Политическая понерология, написанной в 1984 году, но актуальной как никогда. Недавно я отредактировал новое издание книги для придания ей современного контекста. Вы получите некоторое представление о понерологии, читая лишь данную серию статей. Тем не менее я рекомендую прочитать саму книгу, чтобы узнать всё необходимое. Итак, с учётом вышесказанного, давайте сразу перейдём к теме.
ponerology
Понерогенез — это просто происхождение зла: основные ингредиенты и этапы, необходимые для выпечки пирога человеческих страданий. Основные ингредиенты: специфические расстройства личности, особенно те, что обозначены как "кластер B" (антисоциальные, нарциссические, пограничные, истерические), а также "тёмная триада" или "тёмная тетрада" личностных черт (психопатия, нарциссизм, макиавеллизм и садизм). Эти "понерогенные факторы" сочетаются и взаимодействуют с процессами повседневной человеческой жизни, порождая зло. Для моих целей подойдёт определение Филипа Зимбардо:
Зло заключается в намеренном поведении, которое причиняет вред, оскорбляет, унижает, дегуманизирует или уничтожает невинных людей — или в использовании своего авторитета и системной власти для поощрения и разрешения другим делать это от вашего имени. (The Lucifer Effect, стр. 5)
Таким образом, зло — это неотъемлемая часть жизни, и иногда оно неизбежно. На самом базовом уровне оно может принимать форму случайных актов насилия: ограбление на улице, мошенничество со стороны афериста, изнасилование незнакомцем или нападение серийного убийцы просто потому, что вы оказались не в том месте и не в то время. Но это не единственное место, где оно может проявиться. Такое зло может происходить на всех социальных уровнях: в романтических отношениях и семьях, на работе, во всех формах социальных групп (ассоциации, церкви, корпорации, военные подразделения) и на макросоциальных уровнях (правительственные бюрократии, руководящие должности и социальные структуры).

Самые страшные злодеяния в истории были примерами макросоциального зла. Вот лишь несколько примеров из прошлого столетия: политика геноцида нацистов, советская система ГУЛАГа и принудительная коллективизация, "Большой скачок" и культурная революция Мао, "Нулевой год" Пол Пота, "правые" и "левые" диктатуры всех видов с их эскадронами смерти, камерами пыток и системами массовых репрессий.

Вопрос в том, как именно это происходит? Каковы условия способствуют появлению зла? Если общества более или менее бдительно относятся к наказанию за обычные преступления, как получается, что преступления в массовом масштабе могут быть настолько "успешными"? По мнению Лобачевского, понерогенез всегда начинается с провала со стороны обычных людей. Когда речь идёт о зле среднего или макроуровня — понеризации групп и институтов — первым шагом является неспособность (или, вернее, атрофия способности) распознавать патологии, ведущие к злу. Эта "слепота кластера В", если можно так выразиться, открывает таким индивидуумам возможность делать то, что для них естественно: причинять окружающим их людям огромные страдания.

Вот несколько примеров, показывающих, как это может произойти.

Игнорирование тревожных сигналов

Наверное, все мы знаем людей, которые, похоже, по привычке выбирают себе плохих партнёров: "сумасшедших" подружек (лучшая презентация этого — Crazy Hot Matrix, показательный пример: актриса Эмбер Херд?) или жестоких бойфрендов (помните Айру Айнхорна?). Если их партнёры получат шанс усвоить урок, они могут оглянуться назад и признать, что были тревожные сигналы, которые они игнорировали. Если бы они серьёзно отнеслись к этим тревожным сигналам и прекратили отношения до того, как они начались или вышли из-под контроля, они могли бы уберечь себя. Неспособность распознать опасность на ранней стадии открывает путь к потенциально многолетнему и изнуряющему нарциссическому насилию. Чем дольше длятся отношения, тем труднее из них выбраться, и чем чаще это происходит, тем ниже способность видеть, что происходит на самом деле.

Как пишет психотерапевт Сандра Браун, "Вы не можете избежать того, чего не видите". Её наблюдения за женщинами в таких отношениях могут быть применимы ко всем приведённым здесь примерам:
К тому времени, когда женщины обратились ко мне, они годами страдали от различных опасных мужчин — до такой степени, что воспринимали их как "обычных парней". Они больше не признавали модели поведения своих мужчин опасными. Они были в оцепенении от многих лет неверных решений. <...>

Даже если и были тревожные сигналы, женщины предпочитали сосредоточиться на положительных сторонах мужчины и уменьшать, игнорировать, отрицать или переосмысливать его негативные, опасные или неудовлетворяющие черты характера или поведение. Было важнее найти в нём что-то положительное, с чем можно было бы сблизиться, чем осознавать его опасное поведение. (How to Spot a Dangerous Man, pp. xiii, 48)
(Смотрите также её последующую книгу, Women Who Love Psychopaths.)

То же самое касается и близких семейных отношений. Когда выясняется, что член семьи совершил какое-то ужасное преступление, нередко супруги, родители или дети отказываются в это верить ("Маленький Джонни никогда бы не сделал такого!"). Каждому нужен защитник, но уровень отрицания может приближаться к пределам заблуждения, независимо от того, какие доказательства приводятся, когда семья отказывается признавать очевидное. Излишне говорить, что истина часто совершенно очевидна для сторонних наблюдателей. Длительное воздействие, минимизация и гламуризация атрофировали критические способности близких людей в отношении психопатологических черт и поведения.

Он один из нас

Мы не просто склонны объединяться вокруг ближайших членов нашей семьи. То же самое мы делаем и в больших группах, особенно в таких тесно связанных духовными узами, как религиозные группы. Церковь, утратившая способность различать патологию в своей среде, делает то же самое. Я резюмирую это отношение так: "Худший из нас лучше, чем лучший из них". Если мы святы, то и член нашей паствы, имеющий хорошую репутацию, тоже должен быть святым (особенно если он пастор). В своей книге Schizophrenic Christianity, Джери Масси пишет:
Бабиак и Хаэр пишут, что религиозные конгрегации и другие "группы по интересам" (группы, разделяющие общий набор ценностей) являются излюбленными целями социопатов, потому что связи внутри группы сильны и глубоко заложены в вопросах твёрдых моральных убеждений, подлинной религиозной веры и общей культурной идентичности. Тот, кто способен использовать эти прочные связи, может заставить единое религиозное образование... служить деньгами, властью и престижем, а иногда даже сексом, своему лидеру. (p. 80)
Она цитирует одно министерское руководство 1980-х годов, в котором говорится следующее:
4. НИКОГДА НЕ ПОПРАВЛЯЙТЕ ЛИДЕРА! Людям лучше услышать неправильный ответ, чем видеть, как последователь унижает лидера. <...>

6. Всегда старайтесь, чтобы лидер хорошо выглядел в глазах других. <...>

8. ВСЕГДА ДЕЛАЙТЕ ВСЁ, О ЧЁМ ПОПРОСИТ ЛИДЕР, НЕЗАВИСИМО ОТ ТОГО, ПРАВИЛЬНО ЭТО ИЛИ НЕТ. Почему? а. Я верю, что он не попросит меня сделать что-то аморальное или греховное! б. Если я делаю что-то, что, по моему мнению, причинит кому-то боль, то именно он несёт за это ответственность перед Богом. (p. 115)
Если церковь предрасположена ценить лояльность и собственный имидж выше истины и добра, её способность распознавать патологию будет практически отсутствовать, что позволит волкам с относительной лёгкостью уничтожать паству.

Совершенно злой враг

Сегодня мы являемся свидетелями одной из крупнейших кампаний массовой демонизации за последнее время в результате военного вмешательства России в гражданскую войну в Украине, которая длится уже восемь лет без каких-либо признаков политического решения. Весь западный мир стал свидетелем того, как вышеупомянутая динамика разыгрывается в массовом масштабе. Судя по изображениям в СМИ и заявлениям политиков, можно было бы подумать, что Украина была чистейшей из либеральных демократий, а её президент Зеленский — героем, ведущим свои патриотические войска на доблестную защиту своей нации от чистого зла, которым якобы является Путин и его российские захватчики.

Всё русское по определению является злом. Список запретов граничит с абсурдом: Чайковский, Достоевский, русские кошки. Российских артистов просят отречься от правителя своей страны, чтобы сохранить работу; российским спортсменам запретили участвовать в соревнованиях по всему миру. Все русские, в широком смысле (особенно все русские солдаты), являются кровожадными монстрами или сторонниками кровожадных монстров и поэтому ничем не лучше. Опять же, худший из нас лучше, чем лучший из них.

Во всей этой военной истерии забываются или игнорируются следующие факты (лишь некоторые из многих): в течение последних 8 лет Украина позволяла или поощряла создание эскадронов смерти, которые похищали, пытали и убивали русскоязычных украинцев, подозреваемых в симпатиях к сепаратистам. В состав украинских вооружённых сил вошли ультраправые батальоны, многие из которых были вдохновлены пособником нацистов и массовым убийцей Степаном Бандерой (героем украинских националистов). Они считают русскоязычных украинцев менее чем людьми, а некоторые из них сделали публичные заявления, призывающие к их геноциду. В последние месяцы члены этих фашистских батальонов снимали на видео пытки и убийства российских военнопленных и гражданских лиц, подозреваемых в симпатиях к России или сотрудничестве с врагом. Зеленский объявил оппозиционные партии вне закона, его противники были арестованы, а диссиденты исчезли. Совершившие тяжкие преступления уголовники были освобождены из тюрем, а самосуд получил широкое распространение в нескольких городах Украины. (Даже упоминание некоторых из вышеперечисленных фактов приведёт к обвинениям в том, что вы считаете русских "хорошими парнями" или находитесь "на стороне Путина").

В будущем мне будет что сказать о России и Украине в понерологическом контексте. Но сейчас я просто скажу, что это крайнее следствие первого критерия: всё зло проецируется на врага, в то время как мы остаёмся чистыми и святыми. Мы не можем сделать ничего плохого. Война, возможно, является одним из наиболее эффективных средств блокирования восприятия патологии среди своей внутренней группы (особенно когда она подпитывается патологическими идеологиями, подобными тем, которых придерживаются украинские националисты). Но когда это происходит, это даёт садистам почти полную свободу заниматься своим любимым делом. Они могут даже транслировать это, не сталкиваясь с последствиями.

Во имя общего блага

Лобачевский приводит первый критерий в контексте революционных групп. Он пишет:
Феномен, характерный для всех понерогенных групп и объединений, заключается в том, что их участники теряют (или уже потеряли) способность различать патологических индивидуумов как таковых, интерпретируя их поведение захватывающим, героическим или мелодраматическим образом — без всяческой критики — и приписывая им героические или умственно превосходящие качества. Мнения, идеи и суждения людей с различными психологическими дефицитами наделяются важностью, не меньшей чем у выдающихся индивидуумов среди нормальных людей. (Политическая Понерология, стр. 134)
Свидетельством тому — идолопоклонство перед такими преступниками, как Степан Бандера, о котором говорилось выше (или перед преступниками, насильниками и убийцами такой группы, как "Антифа"). Украинский "Правый сектор", батальон "Азов" и многие другие подобные группы являются прототипами "понерогенных объединений", описанных Лобачевским. Хотя они, без сомнения, оскорбились бы, услышав это. В этом смысле они психологически такие же, как те самые "большевики", которых они так презирают, — тоже понерогенная революционная группа.

Все вышеперечисленное применимо к понерогенным политическим группам — игнорирование тревожных сигналов об отдельных членах или лидерах, некритичная солидарность с группой, содержащей таких членов, карикатурное и нереалистичное очернение врага — всё ради "дела", "высшего блага". Такие группы не понимают, что, проецируя всё зло вовне, они становятся тем, что якобы ненавидят, возможно, даже хуже.

"Называйте меня мадам"

Если мои заявления по Украине не были достаточно спорными, то то, что последует дальше, наверняка будет. Недавно я оказался в компании группы самоопределившихся педерастов/трансгендерных анархистов в Твиттере. Ознакомление с несколькими профилями этой группы укрепили моё впечатление о том, что идеология трансов и педерастов создаёт благоприятную почву для опасных расстройств личности. Один из этой группы идентифицирует себя как "потерявший рассудок", интровертный бисексуальный анархист с антисоциальным расстройством личности, чья исповедуемая личная идеология — это "садизм" (т. е. маркиз де Сад).

Большинство из них включают гендерные местоимения в свои биографии, а некоторые утверждают, что они аутисты. Что само по себе не удивительно:
По сравнению с цисгендерными людьми, трансгендеры и гендерно-разнообразные индивидуумы в среднем чаще страдают аутизмом и получают прочие психиатрическими диагнозы, в том числе диагнозы, связанные с неврологическим развитием. Среди аутичных и неаутичных людей трансгендерные и гендерно-разнообразные люди в среднем показывают более высокие результаты по показателям аутичных черт, систематизации и сенсорной чувствительности, и в среднем более низкие по показателям эмпатии.
Распространенность аутизма в группе с "гендерным разнообразием" была почти в 5 раз выше, чем в группе цисгендеров (24% по сравнению с 5%). Обратите внимание, что в этом исследовании не проводился тест на расстройства личности. Для этого мы должны обратиться к другим исследованиям, таким как это:
Почти у 50% участников был установлен по крайней мере один диагноз расстройства личности, при этом гендерных различий в распространённости не было. Пограничное расстройство личности было наиболее частым диагнозом в общей выборке.
Или к этому:
Международные эпидемиологические данные из нескольких стран указывают на то, что согласно наилучшим имеющимся оценкам, распространённость любого диагноза расстройства личности среди трансгендерной молодёжи составляют около 20% для подростков и имеет тенденцию к увеличению почти до 50% среди транс-взрослых.
По оценкам, распространённость расстройства личности в общей популяции обычно находятся в диапазоне от 8 до 12%. Факт в том, что расстройства личности значительно преобладают в трансгендерном сообществе, но указывать на это или подчёркивать опасность, которую это может представлять, значит подвергать себя обвинениям в "трансфобии" или "социальном угнетении нейродивергентов".

Динамика здесь такая же, как и в приведённых выше примерах. Подобно сплочённой религиозной группе, членство в ней приносит с собой защиту коллективной групповой идентичности. И по логике квир-теории двери широко открыты:
Квир-теория существует, в двух словах, для противопоставления нормам, нормативности и нормальному — то есть всему, что может считаться нормальным в обществе (даже при точном, нейтральном описании) и, таким образом, всему, что несёт в себе или может быть истолковано как подразумевающее определённые морально нормативные ожидания, которые она считает по своей сути угнетающими. Это отношение, вероятно, наиболее чётко понимается в бинарной дихотомии "нормальный" против "ненормального", отмечая, что существует относительно позитивная коннотация "нормального" по сравнению с относительно негативной коннотацией "ненормального". Рассмотрение того, как общество склонно ожидать, что поведение человека будет находиться в определённых рамках "нормальности", а всё, что выходит за эти рамки, является "ненормальным", "извращённым" или "сумасшедшим", может прояснить это понимание. Квир-теория стремится не просто расширить границы "нормального", включив в него такие аспекты, как гомосексуальность или, если ещё больше расширить эту идею, интерсексуальные условия, но и полностью устранить идею о том, что "нормальное" может быть чем-то иным, кроме ограничивающего и угнетающего...
Идентификация себя с группой, чьё самовосприятие основано на самовосприятии угнетённого меньшинства, отвергающего категории нормальности, служит прикрытием для опасных личностей, возможно, лучшим прикрытием. Сообщество трансгендеров и квиров не просто некритично и слепо относится к психопатологии (она же психология анормальности); оно позитивно поощряет её, открыто принимая/отвергая такие категории. Личностям кластера В и тёмной тетрады достаточно идентифицировать себя как трансов, чтобы получить сопутствующие привилегии (и, несмотря на психические и эмоциональные страдания многих гендерных дисфориков, привилегии имеются, особенно для тех, кто не способен на настоящие эмоциональные страдания). Вы можете поблагодарить Daily Mail за эти заголовки: Но не смейте называть этих индивидуумов теми, кто они есть: неуравновешенными, жестокими людьми.

Трансгендеризм (идеология, а не просто психологическое расстройство) — одна из определяющих черт нашего нынешнего психологического кризиса. Я тоже вернусь к этому, потому что многие из его особенностей имеют понерологическое измерение: трансперсонификация, идеология троянского коня, социальное заражение, конверсивное мышление и многое другое. Но обо всё этом в следующих статьях.